Леонтьев в Казани: “Ушел в волну!” — как легенда взорвала фестиваль Крутого
Валерий Леонтьев вновь доказал: его энергия неподвластна времени. Под проливным дождём он вышел на сцену фестиваля Игоря Крутого, взлетел на «Дельтаплане» и поднял зал на гребень восторга.
Почему зрители кричали «Ты — лучший!» и что сам Леонтьев сказал о своём возвращении — в нашем репортаже.
Возник внезапно и ушел в стихию
Волна. Она приходит ниоткуда. Целует берег. Иногда ласково. Иногда неистово. Но всегда мимолетно. И уходит в свою стихию.
В понедельник в Казани на фестивале Игоря Крутого волной был Валерий Леонтьев. Новой волной. Потому что волна никогда не повторяется, такова ее суть.
Как бы не ждали его появления, он возник внезапно, и как бы не старались удержать, ускользнул. «Ушел в волну!», — так сказал. И растворился в море своей жизни. Чтобы однажды где-то еще возникнуть вновь.
Фирменной волчьей вольной рысцой
Его выступление началось на высоте. Буквально — на высоте самолетного трапа.
Ах, эти ступени! Совсем недавно мы видели, как по ним спускались люди, вершившие судьбы государства. И по одному лишь спуску можно было понять многое: кто-то шёл уверенно, почти летел; кто-то цеплялся за поручни; кого-то поддерживали под руки.
Каждого человека, который хочет управлять людьми — со сцены или с трибуны — стоит увидеть на трапе самолёта. Это покажет главное: способен ли ты вести за собой.
Валерий Леонтьев же сошел с трапа самолета своей фирменной волчьей вольной рысцой. Как будто волна спустилась с высоты, исполняя при этом такой вокально сложный, такой эмоционально затратный, такой известный до последней ноты публике «Дельтаплан» и выплеснулся на сцену.
И зал мгновенно накрыло. А как могло быть иначе, если в зал пришла мощная, океаническая волна с энергией шторма и желанием все объять на своем пути?
На гребне восторга
Зал накрыло и всех разметало, подняло на ноги, вывело на эмоции.
Публика приветствовала своего артиста стоя и уже не опустилась в кресла. Как наконец-то отпущенные купаться дети, зрители радовались, кричали, аплодировали, бисировали, прыгали и танцевали. Так чему же здесь удивляться? Люди именно так и ведут себя, погружаясь в волну, и, визжа от восторга, то обретают невесомость, когда она нахлынет, то хватают воздух, когда даст секундный перерыв. Валера управлял эмоциями публики, как дирижёр бурей: то поднимал на гребень восторга, то давал мгновение вдохнуть — и снова уносил.
Исполнение Леонтьева поглощало целиком и летело так быстро, как летит в море высокая волна тайфуна.
Разметало волной вечно настроенных на критику журналистов — они не знали кого снимать: Леонтьева или зрителей, или охапки его цветов на сцене, или стоящего в зале по самому центру среди наибольшего буйства фанатов монументального Киркорова, буквально пожирающего Леонтьева взглядом. Не отвлекшегося ни на секунду. Кажущегося тем, кто хочет понять природу этой Волны любой ценой, даже ценой собственного в ней утопления.
А операторы в отчаянии употребляли лексику ненормативную, как бывает с людьми, чьи вещи небрежно унесла волна. У них было такое же великое огорчение — с первых секунд появления Леонтьева на сцене весь зал как по команде выбросил вверх руки с телефонами для видеосъемки и уже не опускал, влезая в рабочий кадр. И сколько бы не металась охрана, пытаясь остановить людей, мгновенно толпой рванувших к сцене, объясняя им, что идет съемка. Все было бесполезно. Как в момент цунами, когда разгул стихии не подвластен никому.
И только один Леонтьев понимал, что происходит в зале. Как волна самой сутью своей руководит берегом, на который нахлынула, так и он держал под контролем все: сцену, публику, энергию.
Казалось, он не сможет справиться с одним моментом — со сбором цветов, но даже потребовавшая для этого долгая пауза выглядела органично, эффектно и красиво. Взлетала в воздух, подхваченная руками Валеры, следующая охапка роз, хризантем, лилий или собранного специально на заказ талантливыми дизайнерами-флористами разноцветья, и аккуратно ложилась на сцену — он не бросил небрежно ни одного принесенного ему цветка. Хотя за каждым букетом ему пришлось поклониться дважды — чтобы взять и чтобы положить.
Два стакана горячего чая
«Дельтаплан», «Казанова», «Маргарита», «Зеленый свет», «Ты меня не забывай». Эйфория зала. Бесконечный овации. Крики: «Ты — лучший!» Истинный, настоящий финал концерта хитов.
На сцене — Легенда.
Артист — Хит.
Человек — Волна.
Репортеру «МК» повезло на несколько минут оказаться в его крошечной гримерке перед выступлением. Он встретил меня еще не надевшим сценический костюм — кутаясь в наброшенную на плечи поверх тонкой футболки с одноглазым скелетом курточку — в тот вечер в Казани было очень-очень холодно. И шел проливной дождь. Именно под проливным дождем под открытым небом на трапе самолета предстояло ему поднимать дельтаплан и вместе с ним весь зал.
«Придется потом работать насквозь мокрым!» — вслух осознала я. Он лишь чуть улыбнулся и слегка пожал плечами: «Ну а как иначе?». И стало очевидным, что смешно и банально говорить волне — не намокни! И, смотри, не заболей! Она все равно уйдет своей дорогой.
Но и нечего было предложить ему в поддержку…
А вот у Игоря Крутого нашлось что.
Два стакана горячего чая.
И это называется забота.
Забота человека о своем старинном друге, даже если тот в чем-то — яркое природное явление. Волна.
И один из этих стаканов - замерший Леонтьев, которому предстояло сейчас выйти на еще больший холод, под проливной дождь и раскачать с первой секунды зал, предложил мне. И я… ничуть этому не удивилась. Потому что хорошо знаю: сама суть Валеры — отдавать. Энергию. Любовь. Дар божий. И вот — последний стакан горячего чая в холод...
Были счастливы здесь и сейчас
А потом было то самое неистовство. Казанский дождь превратился в тропический ливень. Энергия, выплеснувшаяся со сцены, согрела каждого. Восхитила. Переполнила. До глубины души.
И снова было нечего сказать согревшему — человеку и звезде, который всегда отдает и никогда ничего не берет взамен.
Лишь одно: «Ради Бога будь!»
Но самым лучшим, самым дорогим послевкусием остались и звучат в памяти слова самого Леонтьева, сказанные журналисту «МК», о своем возвращении на сцену в Казани: «Я был счастлив здесь и сейчас!»
А как была счастлива публика, люди в зале выразили в разговоре со мной одной фразой: «Мы растворились в любви!».