"Тебя бранить язык устанет". Антирейтинг городов по версии Александра Сергеевича Пушкина
Колесил по всей Российской империи
Пушкин за свою жизнь провел немало времени в дороге — как посчитали современные исследователи, поэт проехал порядка 35 тыс. верст (более 37 тыс. км) — по расстоянию это чуть меньше кругосветного путешествия по экватору, длина которого около 40 тыс. км.
Он неоднократно менял адреса проживания, не раз оказывался в ссылках, посетил много городов. В одних он жил, в других гостил, а мимо каких-то проезжал "транзитом". При этом поэт не покидал пределы родной страны (учитывая территориальные приобретения империи тех времен), только однажды на непродолжительное время самовольно оказался в Турции, дойдя в одном из "турецких" военных походов до города Арзрума (ныне Эрзерум).
"В повести "Станционный смотритель“ Пушкин признался: "…в течение двадцати лет сряду изъездил я Россию по всем направлениям…“ Поэту приходилось путешествовать "то в кибитке, то в карете, то в телеге, то пешком“. Преодолевая версты почтовых трактов, он оказывался в Москве, Петербурге, Казани, Нижнем Новгороде, Оренбурге — и везде находил или впечатления, или материал для творчества. Одни места оставляли яркие воспоминания, как, например, "брега Тавриды“, где Пушкин путешествовал с семьей Раевских, другие — вызывали тоску и уныние", — рассказала заведующая сектором методической работы Всероссийского музея А. С. Пушкина Наталья Блинова.
Пушкин неизменно делился эмоциями в стихотворной форме или в письмах друзьям и близким. И это были не только лиричные стихотворения "под сенью лип", а порой весьма едкие и саркастические высказывания.
Без объяснения причин
Может быть, он и не имел в виду ничего плохого, но его оценки некоторых городов стали ребусом даже для исследователей-пушкинистов. Например, остается загадкой, по каким параметрам он определил два худших города на свете:
Есть в России город Луга / Петербургского округа; / Хуже не было б сего / Городишки на примете, / Если б не было на свете/ Новоржева моего.
За что Пушкин так "припечатал" эти два небольших городка в окрестностях Санкт-Петербурга и Пскова, основанных во времена Екатерины II, он не пояснил ни в стихах, ни в письмах. Поэт оказался в этих городках по пути в родовое имение Михайловское после окончания Царскосельского лицея, о чем свидетельствует дата этого стихотворения.
"В 1817 году Пушкин, окончив императорский Царскосельский лицей, был всемилостивейше пожалован в коллежские секретари и "согласно желанию“ был определен на службу в Коллегию иностранных дел. 3 июля Пушкин подал прошение об отпуске в Псковскую губернию "для приведения в порядок домашних … дел“. Поэт покинул шумный и яркий Петербург с его театром, литературными салонами, дружескими встречами. По сравнению со всей этой столичной жизнью как может молодой горячий юноша воспринимать эти провинциальные городки? Новоржев и Луга оказались в невыигрышном положении и вызвали хандру у молодого поэта. Они были милые очаровательные, но ничем не примечательные", — считает Блинова.
Похожего мнения придерживается и начальница службы информации государственного музея-заповедника А. С. Пушкина "Михайловское" Надежда Василевич. "Сказать за Пушкина, что он невзлюбил эти города, мы не можем. Может быть, после столичного города Петербурга ни Луга, ни Новоржев не могли ему, как путешественнику того времени, показаться комфортными городами. И качество дорог совершенно другое, и сфера обслуживания, как сегодня бы сказали, тоже другая абсолютно, поэтому у него родились эти строчки, а не потому, что он их просто не любил", — сказала она.
Впрочем, могло оказаться, что Пушкин просто устал в дороге, и каждый новый населенный пункт, от которого надо было еще ехать и ехать до Михайловского, вызывал у него раздражение по нарастающей. Как отметила Василевич, дорога из Санкт-Петербурга в Михайловское занимала от трех дней до недели.
Путь пролегал в том числе через Выру, где Пушкин впоследствии "поселил" героя своей повести — станционного смотрителя Самсона Вырина. Там недавно отреставрировали музей "Дом станционного смотрителя", который располагается в здании бывшей почтовой станции.
Потом была Луга, а еще через солидное расстояние — Новоржев.
Новоржев был образован по указу императрицы Екатерины II в 1777 году, в него перевели управление уездом из Пусторжева. В 1778 году был утвержден план города, прямоугольной поквартальной застройки европейского типа, а в 1781 году Новоржев получил свой герб.
Статус городу был присвоен купеческо-мещанский, управление городом — выборное, в основном из купеческого сословия. В 1796 году Новоржев лишился управления уездом, став заштатным городом, но в 1802 году вновь обрел статус уездного.
В те времена, когда Пушкин посетил Новоржев, в городе было около 130 домов, в основном деревянных, население составляло около 900 человек. Город расположен в 140 км от Пскова в довольно живописном месте — в бассейне реки Сороти и ее притоков Мильи, Вержи и Льсты.
О пушкинских временах сейчас в нем практически ничего не напоминает, кроме купеческих домов и постройки из камня-валуна — город был разрушен в годы Великой Отечественной войны, а затем восстанавливался. Памятника Пушкину там нет: возможно, все-таки затаилась обида на поэта или просто время не пришло. Памятник основательнице — Екатерине II — в Новоржеве установлен в 2002 году.
В Луге обижаться на Пушкина не стали. Наоборот, сочли, что упоминание в творчестве великого поэта, хоть и в негативном ключе, — это честь для города: далеко не каждому населенному пункту она выпала. В городском саду на обновленной набережной в центре Луги в 2019 году установлен памятник поэту.
Пушкин запечатлен в романтической позе, сидя на скамейке. Рядом с ним небрежно брошены перчатки и цилиндр, а под рукой лист бумаги со строчкой "Есть в России город Луга…", деликатно обрывающейся многоточием.
Библейская ирония
Хуже, чем о Новоржеве, Пушкин высказался только о Кишиневе. В стихотворении 1823 года "Из письма к Вигелю" поэт пишет:
Проклятый город Кишенев! / Тебя бранить язык устанет. / Когда-нибудь на грешный кров / Твоих запачканных домов / Небесный гром конечно грянет, / И — не найду твоих следов!
В Кишиневе 20-летний Пушкин оказался не по своей воле, а пострадал за критический настрой. Острые политические высказывания в его творчестве навлекли на поэта гнев императора Александра I, который решил в 1820 году отправить вольнодумца в ссылку. Ему грозила Сибирь или даже Соловки, но за поэта заступился писатель-историк Николай Карамзин, и холодная ссылка была заменена на теплую службу на юге.
Пушкина направили для продолжения службы в канцелярию главного попечителя колонистов Южного края в Кишинев. И на него Пушкин в своем послании не только призвал бедствия, но и сравнил его с библейским городом воплощенного греха Содомом, причем не в пользу тогдашнего центра Бессарабской области. "Но с этим милым городком я Кишинев равнять не смею, я слишком с Библией знаком, и к лести вовсе не привычен", — объяснил Пушкин и тут же добавил еще несколько аргументов своей нелюбви к городу:
Но в Кишеневе, знаешь сам, / Нельзя найти ни милых дам, / Ни сводни, ни книгопродавца.
Впечатления от вынужденных путешествий по южным и юго-западным окраинам империи у Пушкина были неоднозначными. С одной стороны, эти территории казались ему экзотикой, ведь они вошли в состав России либо при жизни самого Пушкина, как Бессарабия, либо при жизни его родителей, как Крым и Новороссия. Романтика южной природы, знакомство с обычаями живущих в этих краях народов восхищали и вдохновляли Пушкина. В романтических стихах и поэмах он восторженно отзывался то о прекрасных "брегах Тавриды", то о величии и красоте Кавказа.
С другой стороны — это была ссылка, вынужденный отъезд из столицы, и язвительные замечания об окружавшей его провинциальной жизни постоянно появляются как в частной переписке поэта с друзьями, так и в его стихах.
Чуть менее критично поэт был настроен по отношению к "Одессе пыльной", куда его перевели после Кишинева в 1823 году. Своими впечатлениями об Одессе Пушкин поделился, отправляя путешествовать своего героя Онегина. Из положительных моментов в этом городе, который в рейтинге оказался на ступень выше Кишинева, поэт отметил, что "там всё Европой дышит, веет, всё блещет Югом и пестреет". Но вопросы благоустройства перевесили.
В Одессе пыльной, я сказал. /Я б мог сказать: в Одессе грязной /- И тут бы, право, не солгал. /В году недель пять-шесть Одесса, /По воле бурного Зевеса, /Потоплена, запружена, /В густой грязи погружена. /Все домы на аршин загрязнут, /Лишь на ходулях пешеход /По улице дерзает вброд; /Кареты, люди тонут, вязнут, /И в дрожках вол, рога склоняя, /Сменяет хилого коня.
"По словам А. О. Смирновой-Россет (уроженка Одессы, фрейлина императорского двора, знакомая, друг и собеседник Пушкина — прим. ТАСС), о подробностях своего одесского житья Пушкин не любил вспоминать, но говорил иногда с сочувствием об Одессе, называя eё "летом песочница, зимой чернильница", — рассказывает Наталья Блинова.
Даже потом, путешествуя по России и оставляя довольно едкие замечания о городах, Пушкин время от времени все сопоставлял их с Одессой и Кишиневом, оказавшимися на нижних строчках его личного списка. В "Путешествии в Арзрум" он пишет: "Мне предстоял путь через Курск и Харьков; но я своротил на прямую тифлисскую дорогу, жертвуя хорошим обедом в курском трактире (что не безделица в наших путешествиях) и не любопытствуя посетить Харьковский университет, который не стоит курской ресторации. До Ельца дороги ужасны. Несколько раз коляска моя вязла в грязи, достойной грязи одесской. Мне случалось в сутки проехать не более пятидесяти верст".
И в Тифлисе Пушкин не удержался от того, чтобы снова вспомнить Кишинев недобрым словом: "Город показался мне многолюден. Азиатские строения и базар напомнили мне Кишинев".
Тем не менее, в самом Кишиневе к Пушкину относятся с уважением. Там существует дом-музей, где он жил и работал — и это одно из немногих зданий, которое напоминает о городе первой половины XIX века. Во время Второй мировой войны было разрушено 76% строений в Кишиневе, и от пушкинских времен ничего не сохранилось. Дом Пушкина оказался в полуразвалившемся состоянии, но не был снесен. В 1948-м там открыли музей.
"Купался в море и объедался виноградом"
Намного лучше были впечатления Пушкина от Крыма, где он путешествовал с семьей Раевских. "Прекрасны вы, брега Тавриды!" — писал он, называя эти места "счастливым краем".
В переписке с друзьями Пушкин признавался: "полуденный берег и Бахчисарай имеют для меня прелесть неизъяснимую". При этом рассказывал, что его образ жизни в Крыму был прост: "В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом; я тотчас привык к полуденной природе и наслаждался ею".
Однако недостатки и там не могли укрыться от его взгляда. Даже те места, которые были воспеты в романтических произведениях Пушкина, в его переписке предстали не столь прекрасными, особенно когда речь зашла, говоря современным языком, о сохранении культурного наследия.
Например, Бахчисарайский фонтан, о котором Пушкин написал одну из самых красивых своих поэм, в письме Дельвигу описан так: "Вошед во дворец, увидел я испорченный фонтан; из заржавой железной трубки по каплям падала вода. Я обошел дворец с большой досадою на небрежение, в котором он истлевает, и на полуевропейские переделки некоторых комнат".
А вот другая южная окраина тогдашней империи — Кавказ — вызвала у Пушкин немало восторгов. Романтические стихи и поэма "Кавказский пленник" рисуют очень красивые горные пейзажи. О пребывании на Кавказе он писал: "Питаюсь чувствами немыми и чудной прелестью картин".
В "Путешествии в Арзрум" в 1829 году поэт рассказывает: "В Ставрополе увидел я на краю неба облака, поразившие мне взоры ровно за девять лет. Они были всё те же, всё на том же месте. Это — снежные вершины Кавказской цепи".
Но, сравнивая это путешествие со своей первой поездкой на Кавказ в 1820 году, Пушкин сожалел о "диком" туризме, который сменился более цивилизованным, но скучным отдыхом на Минеральных водах.
"Нашел я большую перемену: в мое время ванны находились в лачужках, наскоро построенных. Источники, большею частию в первобытном своем виде, били, дымились и стекали с гор по разным направлениям, оставляя по себе белые и красноватые следы. Мы черпали кипучую воду ковшиком из коры или дном разбитой бутылки. Нынче выстроены великолепные ванны и дома. Бульвар, обсаженный липками, проведен по склонению Машука. Везде чистенькие дорожки, зеленые лавочки, правильные цветники, мостики, павильоны. Ключи обделаны, выложены камнем; на стенах ванн прибиты предписания от полиции; везде порядок, чистота, красивость… Признаюсь: Кавказские воды представляют ныне более удобностей; но мне было жаль их прежнего дикого состояния; мне было жаль крутых каменных тропинок, кустарников и неогороженных пропастей, над которыми, бывало, я карабкался", — писал Пушкин.
Как много в этом звуке…
Москва явно занимала одну из верхних строчек в пушкинском "рейтинге". О ней поэт писал с большой теплотой. "Края Москвы, края родные" у него были связаны с воспоминаниями детства — с теми временами, когда он "часы беспечности тратил золотые, не зная горестей и бед". Он воспевал Москву в романе "Евгений Онегин" за то, что она не покорилась Наполеону, признавался, как скучал по ней "в горестной разлуке". И оттуда же знакомые всем строки: "Москва… как много в этом звуке для сердца русского слилось!"
Но без иронии и тут не обошлось. Как отметила Наталья Блинова, работая над статьей "Путешествие из Москвы в Петербург", Пушкин вспоминал детали патриархального московского быта: "…Некогда Москва была сборным местом для всего русского дворянства, … Тут молодые люди знакомились между собою; улаживались свадьбы. Москва славилась невестами, как Вязьма пряниками; московские обеды … вошли в пословицу. Невинные странности москвичей были признаком их независимости".
К тому же нельзя не вспомнить, как Пушкин, намекая на возраст города, назвал Москву "порфироносной вдовой", сравнивая с молодым Петербургом.
"К Петербургу у поэта было двойственное отношение. С одной стороны — восхищение и восторг. Но был в жизни поэта и Петербург казенный, наполненный жандармами, цензурой, светскими сплетнями и пустыми разговорами", — отметила Блинова.
Поэтому в творчестве поэта есть и признание в любви "Петра творенью" с его "строгим, стройным видом", белыми ночами, благоустроенными гранитными набережными и чугунными оградами. Но есть и такая оценка:
Город пышный, город бедный, / Дух неволи, стройный вид, / Свод небес зелено-бледный, / Скука, холод и гранит…
Санкт-Петербург вошел в жизнь Пушкина в 1811 году, когда будущий поэт еще подростком вместе с дядей приехал в столицу поступать в Императорский Царскосельский лицей. Выдержав вступительные экзамены, Пушкин на 6 лет стал воспитанником этого престижного учебного заведения, в котором обрел друзей и самые приятные воспоминания на всю жизнь.
Куда бы нас ни бросила судьбина, / И счастие куда б ни повело, / Всё те же мы: нам целый мир чужбина; /Отечество нам Царское Село.
Про Царское Село Пушкин писал: "Волшебные места, где я живу душой", он всегда стремился туда, "…под липовые сени". И, вероятно, он был бы рад узнать, что теперь его имя носит именно этот город, про который он не сказал ни одного плохого слова.
Пригород Петербурга, который теперь называется Пушкин, был основан в 1710 году на месте небольшой усадьбы — Сарской мызы, отвоеванной у Швеции в ходе Северной войны. Петр I подарил это место будущей жене Екатерине Алексеевне для создания загородной резиденции, названной впоследствии Царским Селом.
Городом оно стало с 1808 года. С 1918 по 1937 год пригород назывался Детским Селом вместо Царского. В 1937 году, в ознаменование столетней годовщины трагической гибели А. С. Пушкина, город, где он воспитывался в Императорском лицее, стал называться его именем.
Сейчас это второй по величине район Санкт-Петербурга, а также крупный туристический, научный, учебный и военно-промышленный центр.
Город Пушкин, где расположен государственный музей-заповедник Царское Село, включен в список памятников всемирного наследия в составе объекта "Исторический центр Санкт-Петербурга и связанные с ним комплексы памятников". Там в 1900 году установлен один из самых известных памятников Пушкину по проекту скульптора Роберта Баха.
***
Вся жизнь Пушкина по сути была дорогой. В путешествие он отправился даже после своей трагической гибели. Был смертельно ранен на окраине Петербурга, а похоронен — в Святогорском монастыре Псковской губернии, потому что именно здесь, по соседству с землями, принадлежавшими Ганнибалам, он сам (еще при жизни) пожелал обрести вечный покой.
Екатерина Андреева, Юлия Андреева, Алексей Семенов
