Матушка Марина рассказала, как шла к Богу со стихами Пастернака

Письмо от Марины Геннадьевны Захарчук.

Несколько слов об авторе письма. Марина родилась в Курске в семье учителей. Училась на факультете журналистики Ленинградского университета. За полгода до окончания ее исключили из университета из-за того, что она вышла замуж за выпускника семинарии. С 1980 года матушка Марина и ее муж протоиерей Лука живут в селе Новеньком Ивнянского района Белгородской области. Отец Лука - настоятель храма Архангела Михаила.

Марина Захарчук - автор стихов и прозы. Наиболее известна ее книга "На поповских хлебах. Рассказы матушки".

Я знаком с Мариной Геннадьевной, пожалуй, уже четверть века. Правда, только по переписке. Но письма - чудесная и таинственная вещь! - они порой образуют более тесную связь и более глубокое взаимопонимание, чем иные личные встречи.

Из недавнего письма матушки Марины я узнал, что ее дорога к Богу, оказывается, пролегала через станцию Переделкино.

"Здравствуйте, дорогой Дмитрий!

По примеру мамы я в юности вела дневник. 23 августа 1974 года (мне было тогда 16 лет) я записала в дневнике: "Продолжаю свой рассказ о пребывании в Москве... Мы сели в электричку и сошли на платформе Переделкино. Пробродив полдня, нашли кладбище. Пробираясь между оградками и крапивными зарослями, с ужасом думали: и на этом кладбище может лежать Пастернак? "Вон там ищите! Шиповником заросла", - махнула рукой встреченная нами местная жительница.

Это была не могила, а, скорее, беседка, вся густо покрытая шиповником. Кругом цветы - ромашки, зверобой... Еловые ветки, шишки, листья... А рядом - Чуковский. Им так теплее, рядом. И уютнее - вблизи от знакомого леса, вблизи от свистков электричек. Шумная столица - не для них. Редкие посетители найдут их тут..."

Через несколько дней мы вернулись домой, и начался мой последний учебный год. Но меня неудержимо тянуло вновь в Москву, хотелось еще раз съездить к любимому поэту и побыть у его могилы одной. И мама, которая всегда волновалась о каждой моей даже десятиминутной задержке - моя мама отпустила меня одну в Москву! У нас были знакомые в столице, у которых можно было переночевать, и два дня подряд я ездила в Переделкино.

"30/X-74 г. Бродила между "трех пастернаковских сосен"... Высоко-высоко слегка шумели их ветки. Над лесом низко летели большие красивые самолеты, плавно и задумчиво, как в замедленной съемке, и почему-то совсем не было слышно гула моторов. Казалось, они выключили их на это мгновенье, чтобы не тревожить вечный сон Бориса Леонидовича. А ведь он - жив. Здесь, в Переделкино, каждая сосновая иголка напоминает о нем и всюду чувствуешь взгляд его, глаза его, широко и удивленно распахнутые..."

Третий раз в том же году я попала в Москву зимой, в тогдашний день Конституции - 5 декабря. Выпросилась у мамы, услышав по "голосам", что в этот день Андрей Дмитриевич Сахаров зовет своих сторонников к памятнику Пушкину на демонстрацию - вернее, на стояние с требованием выполнения Конституции. Это был подвиг, безумство храбрых, отчаянный шаг, за который безумцев на годы - а то и на жизнь! - запирали в психиатрических больницах-тюрьмах.

Но мама опять отпустила меня! Взяв слово, что я не буду приближаться ни к Сахарову, ни к Пушкину. До сих пор не знаю, хватило бы у меня духу подойти... Я лишь увидела, как едва к Пушкину подошла группка людей и развернула плакаты, милиция и люди в штатском, возникнув из ниоткуда, в считаные секунды разобрали митингующих и рассадили по машинам. Я не успела даже понять, кто из этих смельчаков - Сахаров.

Дальше был уже привычный маршрут: метро - Киевский вокзал - электричка - пятая остановка. По пути, на Киевском вокзале, ко мне присоединились две моих сверстницы. К Пастернаку мы отправились втроем.

На этот раз мы быстро нашли дорогу к могиле. Мы сели на заметенной снегом скамье и стали по очереди читать стихи. Я выбрала вот эти:

Снег идет, снег идет.К белым звездочкам в буранеТянутся цветы гераниЗа оконный переплет...

Мы долго сидели у могилы под медленно кружащимися снежинками. А в вышине, словно славя Пресвятую Троицу, шумели, склоняясь друг к другу, кроны трех стройных сосен.

Неслышно подошел мужчина, постоял молча и вдруг предложил: "Хотите я отведу вас к нему домой?" Поколебавшись мгновенье, веря и не веря, пошли. На стук вышла немолодая женщина, выслушала нашего провожатого и - пригласила в дом... Мы сидели в гостеприимном доме, отогреваясь чаем и звуками прекрасной музыки, а потом поднялись на второй этаж, где был кабинет Пастернака. Все четыре стены - в стеллажах, уставленных книгами поэта. Одну стену занимал "Доктор Живаго", изданный на всех языках, кроме русского.

Возвращаясь на станцию, зашли в церковь. Кто-то из старожилов рассказал, как гроб с телом поэта везли сюда на тракторе - отпевать. В советскую пору церковное отпевание писателя было редкостью, потому и запомнилось.

Вечерняя электричка отмеряла убывающие километры "верстовых" столбов и платформ с лаконичными указателями: "К Москве". Мы молчали, боясь расплескать переполняющие душу впечатления. А в перестуке колес все чудилось:

Снег идет, снег идет,Словно падают не хлопья,А в заплатанном салопеСходит наземь небосвод...

Уже дома, в Курске, в тишине бессонной ночи родилось во мне - да простит мне Борис Леонидович - вот это:

В полоске зимнего закатаПлатформа розово дрожит,И, дымным сумракомобъятый,Светло и строго лес стоит.Хранитель вечного покоя,Хранитель вечной тишины,Вдали от суетного роя,От городов, людей, страны...И мне на миг открытавечность.Его душа, его стихи,Его негаснущие свечи,Его летящие шаги.Блеснут в закате отдаленноИ, растворясь, уходят в мракТропинка к станции,платформа,Деревья, снег и Пастернак..."

Дата

10 февраля исполняется 135 лет со дня рождения Бориса Леонидовича Пастернака.

Голос

Здесь можно услышать, как Борис Пастернак читает написанное в Переделкино стихотворение "Я кончился, а ты жива...". Запись 1953 года из коллекции "Старого радио".

Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru