С Грибоедовым по Крыму двести лет спустя

Крымский маршрут Грибоедова впечатляет: от Перекопа, Симферополя и Алушты до Севастополя, Феодосии и Керчи. Многие коренные крымчане за всю жизнь не побывали в таком количестве мест, которые посетил на полуострове классик за три месяца в 1825 году. Главный крымский «грибоедовед», доцент Крымского федерального университета Сергей Минчик насчитал в дневнике литератора 104 географических наименования.

Здесь был Саша

Путешествие Грибоедова по Крыму состоялось через пять лет после поездки Пушкина и стало продолжением своеобразного литературного «присоединения» полуострова к России. Принято считать, что приезд классика на полуостров был случайным — не попал за границу, куда собирался всю зиму, и компенсировал это знакомством с Тавридой по пути на службу на Кавказ.

15 (по новому стилю — 27) мая 1825 года Азиатский департамент Министерства иностранных дел выдал Грибоедову, который вообще-то был профессиональным дипломатом, а не литератором, свидетельство о возвращении на службу в Грузию, в штаб генерала Ермолова. Шесть дней спустя Грибоедов выехал из Петербурга к месту назначения, решив добираться на Кавказ через Киев и Крым.

В Симферополь классик прибыл 18 (30) июня и поселился в гостинице «Афинская» на Салгирной улице (ныне Кирова, 25). А еще через шесть дней отправился в путешествие по полуострову, которое описал в своем дневнике.

Несмотря на мнение большинства литературоведов, что решение поехать в Крым возникло у Грибоедова спонтанно, он подготовился к путешествию более чем обстоятельно. Путевой дневник выдает глубокое знание истории и географии полуострова. Похоже, классик изучил всю существовавшую на тот момент литературу о Таврическом крае.

Попробуем хотя бы пунктирно повторить его маршрут. В первый день, 24 июня (6 июля), Грибоедов проехал верхом из Симферополя до источника главной крымской реки — Салгира: «Вверх по Салгиру верхом. Сады, минареты… Облако столбом над Чатырдагом, будто курится. Ручьи падают справа от нашей дороги в Салгир. Тополи, надгробные камни с чалмами. — Аянь, на восток от него в полуверсте источник Салгира в известковой каменной котловине. Пещера, вход с двух сторон; спереди с шумом извергается источник, слева род окошка; мы, разутые, лезем в него, цепляемся по голым камням… Вода холодная, как лед».

По свидетельству современников, на одной из сталактиковых колонн при входе в Красную пещеру Александр Грибоедов оставил надпись… «Здесь был Саша» или какую-то другую — неизвестно. До наших дней она не сохранилась.

Все на Чатырдаг

На следующий день, 25 июня (7 июля) классик поднялся на Чатырдаг, который в то время считался высшей точкой Крыма — 1527 метров над уровнем моря: «Поднимаемся на самую вершину… На иных зубцах самого верхнего шатра и на полянах ясно, но у самого верхнего зубца нас захватывают облака, — ничего не видать, ни спереди, ни сзади, мы, мокрехоньки, отыскиваем пристанища». Грибоедов советовал всем путешественникам, желающим познакомиться с Тавридой, обязательно подняться на эту гору, «ибо в хорошую погоду весь полуостров виден с нее как на блюдечке»: «Дугою Севастополь, Бахчисарай, Саблы, белые меловые горы, правее Салгир, Акмечеть, еще далее Козлов (ныне Евпатория. — Прим. ред.) и море между всем этим; ближе к месту, с которого смотрю, волнистые холмы, по ним солнце играет. — Справа Зуя, Карасубазар, над ним дымок, задняя пологая часть восточной яйлы, часть Азовского моря голубою полосою окружает с востока степь и дол до Перекопа. — Слева западная часть задней яйлы, Св. Нос к Балаклаве чернеется. — Обратясь назад — море, даль непомерная, с запада спускается к нему яйла, из-за нею Кастель, прямо Алушта, к востоку берег изгибом до Судака, выдавшегося далеко в море, точно между Обсерваторией и Горным корпусом. За Судаком Карадаг и проч.». Впечатляющее описание, которое свидетельствует о том, что Грибоедов заранее детально изучил географию Крыма.

Классик путешествовал по полуострову не как праздный турист, а как настоящий исследователь. 26 июня (8 июля) он спустился с Чатырдага в Корбек (Изобильное) и дальше в Алушту: «Алушта, древние развалины замка, около которого домики с плоскими кровлями прислонены к холму, образующему со многими другими подошву Чатырдага; около него ручьи и сады в яминах. Все место окружено амфитеатром, к морю отрогами обоих яйл и Чатырдага, которого вершины господствуют над сей долиною».

По Чертовой лестнице за Пушкиным

28 июня (10 июля) Грибоедов берегом отправился из Алушты в Кучук-Ламбат (деревня на месте нынешнего Утеса), в имение таврического гражданского губернатора, генерал-лейтенанта Андрея Бороздина. Далее его путь лежал в Партенит, оттуда в Артек, имение графа Густава Олизара; еще дальше в Гурзуф, дом графа Михаила Воронцова, в котором пятью годами ранее гостил Пушкин; затем в Никиту, Дерекой (ныне часть Ялты), Алупку и Симеиз.

Следующие пункты грибоедовского маршрута — Кикинеиз и Кучук-Кой. По Чертовой лестнице, тоже «вслед за Пушкиным», классик поднялся с Южного берега в Байдарскую долину, откуда ему открылась панорама на Севастополь и Балаклаву: «Прямо впереди тоже море окружает полуостров, которого две оконечности — Севастополь и Балаклава. Влево, в море флот из девяти кораблей; под ногами два мыса, как клавиши. Еще ниже островерхий пригорок, на нем замок и башни древнего Чемболо… Бухта тихая, как пруд, и местечко балаклавское на подошве западной горы; бухта сжата продолговатыми мысами, на вид безвыходными».

2 (14) июля Грибоедов совершил морскую прогулку из Балаклавы на ялике в Свято-Георгиевский монастырь и спустился от обители к морю по самой длинной в Крыму… Пушкинской лестнице с ее 850 ступенями: «Спускаюсь к морю, глаз меня обманул: гораздо глубочайший спуск, чем я думал… В море справа два камня, как башни, между ними утес вогнутою дугою, слева скалы; под их тенью раздеваюсь и бросаюсь в море. Вода холодная, как лед. Красивые разноцветные камушки, прекрасно округленные».

«Назад подъем тяжел», — пожаловался Александр Сергеевич.

Самый фантастический город

Далее прогулка по центру Севастополя: Артиллерийская бухта, Графская пристань. 3 (15) июля Грибоедов отправился из Севастополя морем в Инкерман, осмотрел крепость Каламиту и пещеры древнего монастыря: «С севера и востока стены и башни довольно целы, так как эти обе стороны здесь приступнее и положе, то и был тут он укреплен тверже, двойною стеною. На север башня круглая и далее четырехсторонняя, на восток зубчатая стена, башня круглая, опять стена, четырехугольная башня и еще стены и круглая башня угловая». «Инкерман — самый фантастический город», — вынес приговор классик. В тот же день после обеда он направился в Херсонес. Там ему пришла в голову идея написать трагедию о святом равноапостольном князе Владимире — увы, так и не реализованная до конца жизни.

5 (17) июля Грибоедов двинулся через северную сторону Севастополя, Учкуевку и Дуванкой (Верхнесадовое) к Мангупу: «Въезд на Мангупскую гору с севера, вороты, стены, часть замка, окна с готическими украшениями. В утесе высечены комнаты. Ходы, лестницы, галереи к с.-вост. вне крепости. На самом конце площадка, под нею вторым уступом острый зубец утеса, направо долина, налево под ногами голое ущелье, где Ходжа-Сала; далее море. Спуски, сходни в круглый зал, шесть комнат к западу, к востоку три, узкий ход по парапету, множество других развалин».

6 (18) июля классик в Бахчисарае, осмотрел Ханский дворец, Свято-Успенский монастырь, Иосафатову долину и Чуфут-Кале. 9 (21) июля заметил в письме Степану Бегичеву: «Я объехал часть южную и восточную полуострова. Очень доволен моим путешествием, хотя здесь природа против Кавказа все представляет в сокращении: нет таких гранитных громад, снеговых вершин Эльбруса и Казбека, ни ревущего Терека, ни Арагвы… Зато прелесть моря и иных долин, Качи, Бельбека, Касипли-Узеня и прочих, ни с чем сравнить не можно».

Результат — нуль?

11 (23) июля Грибоедов в Тепе-Кермен, а 12 (24) июля — в Саблах (Каштановое), в имении, которое двумя годами ранее Андрей Бороздин продал давнему знакомому классика Александру Завадовскому: «Лунная ночь. Пускаюсь в путь между верхнею и нижнею дорогою. Приезжаю в Саблы, ночую там и остаюсь утро. Теряюсь по садовым извитым и темным дорожкам».

На этом дневниковые записи Грибоедова обрываются. Что было дальше — доподлинно не ясно до сих пор и является предметом изысканий и споров ученых: литературоведов, историков, краеведов.

Писатель планировал пробыть в Крыму три недели, а задержался на три месяца, пережив на полуострове тяжелый духовный кризис. Из Симферополя в Керчь и далее на Кавказ он отправился только 10 (22) сентября. «Ну вот, почти три месяца я провел в Тавриде, а результат нуль. Ничего не написал… Весь век желаю где-нибудь найти уголок для уединения, и нет его для меня нигде. Приезжаю сюда, никого не вижу, не знаю и знать не хочу. Это продолжалось не более суток… ворвались ко мне, осыпали приветствиями, и маленький городок сделался мне тошнее Петербурга. Мало этого. Наехали путешественники, которые меня знают по журналам: сочинитель Фамусова и Скалозуба, следовательно, веселый человек. Тьфу, злодейство! Да мне невесело, скучно, отвратительно, несносно!» — признавался Грибоедов в письме Бегичеву из Симферополя, отправленном накануне отъезда, 9 (21) сентября.

Он застрелиться, слава богу, попробовать не захотел

10 (22) сентября Грибоедов через Карасубазар добрался до Судака, 11-го (23) — до Отуз, а 12-го (24) прибыл в Феодосию. Оттуда он написал отчаянное письмо Бегичеву: «Я с некоторых пор мрачен до крайности. Пора умереть? Не знаю, отчего это так долго тянется. Тоска неизъяснимая». И далее: «Чем мне избавить себя от сумасшествия или пистолета, а я чувствую, что-то или другое у меня впереди».

Причины тяжелого настроения классика Сергей Минчик объясняет так: «Первостепенную роль сыграло его пребывание в имении Саблы, хозяином которого был граф Завадовский. Последнего связывало с драматургом участие в так называемой «четверной дуэли» 1817 года, закончившейся гибелью их общего приятеля Василия Шереметева… Оказавшись в Саблах, писатель обращается к тягостным раздумьям об ответственности за трагическую гибель Шереметева. Это приводит его к физическим мучениям и, наконец, к мыслям о сумасшествии и самоубийстве. Пребывая в состоянии глубокой растерянности, Грибоедов остается на полуострове дольше трех месяцев вместо запланированных трех недель. Меняется и характер его творческого процесса: не находя сил для реализации своих творческих замыслов, автор «Горя от ума» прекращает вести путевой дневник и работать над сюжетом задуманной трагедии о жизни князя Владимира».

Из Феодосии Грибоедов через Керчь переправился в Тамань, а затем вдоль правого берега Кубани по Кавказской линии отправился к месту службы в Пятигорск. На самом деле, результат его путешествия по Крыму, конечно, далеко не нуль. Грибоедов вместе с Пушкиным, Толстым, Чеховым и другими классиками русской литературы сделал Крым неотъемлемой частью русской культуры.