В сияющей лазури Крыма

Симеиз. Арбуз. - Вон, – сказал Иван Жданов , – там церковь, я в нее хожу. А там магазин. Магазина видно не было, да и церковь как-то терялась. Было огромное, во весь горизонт, море, ну и немного скал, да кривые улочки поселка Симеиз. Из другого окна был не менее потрясающий вид на горы над Южнобережным шоссе. Еще – на старое кладбище, засаженное высоченными кипарисами. Симеиз - Ничего так вид, – сказал я, – потрясающий, однако, пейзаж-то. Рай, однако. Жданов довольно ухмыльнулся – он явно ждал именно такой реакции. А какой еще она могла бы быть в этом месте! - Я в свое время не квартиру покупал, а пейзаж, – повторил он, само собой, не первый раз. - Не прогадали, Иван Федорович, – горячо заверил его я. Иван Жданов Жданов снова ухмыльнулся, и мы пошли есть арбуз, который я еле-еле притащил из магазина, расположенного в конце одной из кривых, узких и чуть ли не вертикальных симеизских улочек. Пока я тащил его в гору, к ждановской пятиэтажке, я все представлял, что вот уроню – и покатится он до самого моря, а я за ним вприпрыжку. Ничего, доставил. Жданов живет в Симеизе больше 25 лет. Купил эту однокомнатную квартиру (с большой лоджией) на премию имени Аполлона Григорьева. Да, не прогадал уж точно! В квартире ремонт, пластиковые окна. Только что поставленный кондиционер – весьма кстати, на улице больше +30 (а было в июле чуть ли не до +40). Сидим на кухне, беседуем. Арбуз едим. Жданов дарит мне каральку украинской колбасы. - Не хочу что-то, а ты съешь. (Ну, мы ее и съели потом в Севастополе с писателем Платоном Бесединым). Я вырвался в жаркий Крым из августовской Москвы буквально на неделю. О своих впечатлениях от моря, природы, прочих красот тут говорить не буду (хорошие впечатления). Скажу о писателях, которых встретил за это время немало, да. А мог бы еще больше. Михаил Гундарин Со Ждановым мы знакомы лет, наверное, 30, уж я и писал про него не раз, и он написал несколько слов про мои стихи, и в Москве виделись, и по телефону частенько говорим – а вот в Крыму у него впервые. Говорим о поэзии мало, больше об общих знакомых, сплетничаем по-литературному. Провожает меня он неохотно – все же одному ему тут скучновато. Обещаю напомнить севастопольскому поэту Тихону Синицыну, чтобы навестил. Хороший Жданов все-таки поэт. Может быть – лучший. Через два года ему исполнится 80 лет. Вездесущий Тихон А Тихон Синицын младше в два раза. Он бодр, энергичен, везде успевает. Лезем с ним в гору под Бахчисараем (это я считаю, что лезем, для него – легкая прогулка по слегка пересеченной местности). Он горячо рассуждает о том, что советская поэзия – это и Ахматова, и Пастернак, и Тарковский, вообще все-все. Возражать сил нет. По прежнему +30. Тихон Синицын рисует Ну, куда мне с ним тягаться: он поэт, художник, путешественник, увлекается фотографированием птиц. Весь Крым буквально пешком прошел. А вот – великолепный Свято-Успенский мужской монастырь, стоящий в горах, частично –пещерный. Знаток истории Крыма, а к тому же и православный человек, Тихон продолжает уникальную экскурсию, не забывая сообщать, как называется то или иное растение или мелькнувшая птичка. Свято-Успенский монастырь И да, в Бахчисарайском дворце мы тоже были, воспетый Пушкиным фонтан видели. Бахчисарайский фонтан На следующий день мы купаемся в одной из севастопольских бухт, видим уникального пеликана в окружении серых цапель, пьем кофе в красивейшем месте – с видом на мыс Феофан. Тихон при этом делает наброски-скетчи в своей тетрадке… Ух. А стихи он о своем любимом Крыме пишет такие, например (это из свежего номера «Сибирских огней»): За ниточку степного ковыля, Летящую над морем в контражуре, Держусь, как за подобие руля, И радуюсь сияющей лазури. Платон Севастопольский Я, собственно, попал в Крым, а точнее, в Севастополь, потому что меня пригласил известный наш прозаик Платон Беседин. Встречались мы с ним прямо как со Ждановым – и на Алтае, и в Москве (еще и в Химках, где вместе семинар вели). Платон человек большой энергии, много ездил и ездит при случае, а я вот – домосед. Так что не будь я задет краешком его энергетического луча, так бы в Москве и сидел, книжку дописывал. Михаил Гундарин и Платон Беседин А тут – сияющая лазурь и на небе, и в море, белые стены замечательного города. Кофе, в который сыплют настоящую лаванду (не так я себе представлял лавандовый раф). Кафе с разными сортами местной рыбы, в которых я, собственно, теряюсь. Кафе в Севастополе Платон очень занят, ему нужно сдавать книги, но гостям он всегда рад. Настоящий южный хозяин, заботливый и щедрый. Это Платон познакомил меня со своим другом и ровесником Тихоном. Втроем мы идем купаться в ночном море, компанией побольше – на шашлыки опять же с видом на бухту. Беседин озабочен многими вещами – и судьбой Севастополя, за который он радеет не только на словах (например, когда до города доплыл мазут, взялся за его уборку вместе с друзьями). И судьбой литературы. Его сборник "Как исчезает дым" (три повести) критикой оценен высоко – но понят ли в полной мере? Памятник затопленным кораблям Говорим с ним о севастопольских и крымских авторах. О столичных литературных делах и перспективах. О классиках. И снова – о Севастополе и Крыме. Малахов курган Спасибо ему! Таинственный Симферополь А это уже последний день перед вечерним поездом. Меня водит по Симферополю Александр Барбух, прозаик, сценарист и фотограф. Это его родные края (он и живет здесь постоянно несколько лет, а познакомились мы с ним, когда он числился столичным жителем – впрочем, кажется, формально числится и теперь). Слишком мало времени, чтобы увидеть все, сетует он, а я пытаюсь запомнить то, что увидел. Все не получается. Очень, очень атмосферный город. С душой. Вот удивительный винный погребок с харизматичным, но грубоватым хозяином. Вот роскошного вида старинный, дореволюционный еще кинотеатр. Вот храмы… Вот граница так называемого Старого Города. В следующий раз обязательно хочу попасть туда! Симферополь Едем к поэту Андрею Полякову. Он тоже таинственный житель Симферополя. Из окна его квартиры, заваленной книгами, видны горы. Но он, похоже, на внешний мир внимания не обращает (даже из квартиры, кажется мне, выходит нечасто). Поляков весь в поэзии. Читает стихи из рукописной тетради – пишет, вообще, много (завидую!). Обсуждаем то да се. У него только что вышла большущая подборка в "Знамени", говорим и о ней. Поляков – мой ровесник. Чувствую общепоколенческое начало, чувствую! Андрей Поляков и Александр Барбух Приходит его жена, Лена, она работает в музее. Зазывает меня на осеннюю конференцию, посвященную Илье Сельвинскому. Хорошая идея! И снова стихи, стихи… Вырываюсь из этого облака не без труда – боюсь опоздать на поезд! А стихи у Полякова, например, такие: Крым — это ветер истории, ветер поэзии он ломает время на скалы у моря галстуком красным сигналит родным космонавтам лапы-царапы целует коту у рыбачьей столовки здесь хорошо: тавры-травы сухие степей в сердце рождают мечты о старости бодрой Кого не видел? Конечно, в Крыму живет (ну, или временно находится) множество поэтов и прозаиков. Вот чуть не пересеклись с Арсением Ли и Аллой Поспеловой, поэтами и боссами издательства "СТиХИ" (даже списались, но увы). Популярный автор прозаических миниатюр Вячеслав Харченко, яркий поэт патриотической направленности Андрей Дмитриев – с ними я знаком, думаю, еще увидимся. Симферополь. Арка. Если про старшее поколение – недалеко от Севастополя живет Юрий Кабанков, а в Коктебеле – Владимир Алейников, член легендарного СМОГа… И так далее. А если включать в эту кампанию и Волошина, и Ахматову, и Цветаеву, и Грина, и Сельвинского – ну и Пушкина, как иначе – Крым просто не отпустит… Надеюсь на новую встречу новым летом!