19 августа: день перемены мест

Представьте: вас принимают сегодня на работу в Министерство Иностранных Дел, ну мало ли – образовались бы вакансии, – вы знакомитесь с делами и через 20 дней вдруг пишете заявление о предоставлении отпуска, да еще и на 9 недель. Что бы на это вам сказали в МИДе? А Пушкина отпустили. И выдали паспорт № 6155 на отъезд в Псков. Душевные люди работали тогда в России. Пушкин приехал в родовое имение в первый раз, но и полутора месяцев в Михайловском не усидел – 19 августа отправился в обратный путь. Уж что там поэт смог привести в порядок – история умалчивает, зато четко информирует нас об открытии в этот период дуэльной статистики национального гения. Первым вызванным на смертельный поединок оказался дядя по материнской линии, Павел Исаакович Ганнибал. Разница в 23 года не смущала Пушкина: Ганнибал ловко увел у него во время танца симпатичную партнершу, а такого поэты, филигранно владеющие ямбом, не прощают. Обидчик – подполковник, участник Отечественной войны и заграничных походов – не растерялся, оперативно написал остроумное стихотворение, которое понравилось Пушкину, тут же отменившему свой вызов. Пишите стихи – они помогут вам в трудную минуту. Вот миротворческое четверостишье Ганнибала: Хоть ты, Саша, среди бала. Вызвал Павла Ганнибала, Но, ей Богу, Ганнибал Не подгадит ссорой бал! Итак, 19 августа Пушкин отправляется в Петербург – там император только что издал указ о материальном награждении выпускников-лицеистов, Пушкину полагалось 700 рублей подъемных. Надо было торопиться – мало ли, деньги затеряются в казначействе. Но мы в этот раз говорим о дорогах Пушкина. Люди проводили немалую часть своей жизни в дороге, поскольку ездили медленно: самолеты еще не скоро будут брать пассажиров на борт, а первый поезд пройдет в России по Царскосельской железной дороге только через девять месяцев после смерти поэта... Им овладело беспокойство, Охота к перемене мест (Весьма мучительное свойство, Немногих добровольный крест). Дорожно-транспортные новшества в пушкинскую эпоху 1. Первый русский пароход был спущен на воду в 1815 году. И вскоре в столице стало модно провожать на пироскафе (и называть пароход пироскафом – тоже стало модно) из Петербурга до Кронштадта отъезжающих в Европу. В Кронштадте отъезжающие пересаживались на большое судно, которое и направлялось в Голландию, Германию или Англию. 25 мая 1828 года на борту провожающего пироскафа оказалось сразу два Александра Сергеевича – Пушкин и Грибоедов, а в Европу в тот раз уезжал британский дипломат Кэмпбел. Уже после смерти Пушкина, Грибоедова и Лермонтова Евгений Баратынский напишет свой знаменитый "Пироскаф": Мчимся. Колёса могучей машины Роют волнистое лоно пучины. Парус надулся. Берег исчез. Наедине мы с морскими волнами; Только что чайка вьётся за нами Белая, рея меж вод и небес. 2. На второй год после второго отречения Наполеона, когда Пушкин учился в выпускном классе лицея, началось строительство первой шоссейной дороги на главном имперском хайвэе ( почтовом тракте ) – между Санкт-Петербургом и Москвой. Строили дорогу из битого камня аж 17 лет, и, наконец, в 1834 году построили – чтобы Пушкин успел до смертельной дуэли прокатиться с ветерком и установить рекорд скорости на "поспешном дилижансе", – об этом чуть позже. 3. Когда Пушкин отправился в южную ссылку, в 1820 году, журнал "Отечественные записки" опубликовал рекламу невиданного ранее способа передвижения между столицами – на дилижансах. Кроме того, обновился и сервис: путешественникам не надо было думать ни о лошадях, ни о ямщиках, ни об обеде – всё включено. Остановка – только для смены лошадей и прогулки уставших сидеть путешественников, их в одном дилижансе помещалось от четырех до восьми. Причем впервые в России в одном замкнутом пространстве находились незнакомые лица противоположного пола. Как выяснилось, в целом это не страшно. При желании можно было останавливаться на ночлег в придорожных гостиницах, если, конечно, это желание не отбила популярная пушкинская страшилка: Теперь у нас дороги плохи, Мосты забытые гниют, На станциях клопы да блохи Заснуть минуты не дают; Трактиров нет. В избе холодной Высокопарный, но голодный Для виду прейскурант висит И тщетный дразнит аппетит… Отсутствие трактиров по ходу движения – это все-таки преувеличение, мы говорили в четвертой главе о знаменитом гастрономическом путеводителе Пушкина. Позже появились модернизированные, "поспешные" дилижансы, самый скоростной вид тогдашнего наземного транспорта – нечто вроде нынешних "Сапсанов". На одном из них Пушкин и установил рекорд, домчавшись из Москвы до Санкт-Петербурга за трое суток. Путешествия Пушкина Петербург – Михайловское Расстояние от российской столицы до родового имения, а это примерно 400 километров, Пушкин в течение своей жизни преодолел в одну сторону 12 раз, правда – в мае 1835 года поэт был рядом, в Тригорском, и в Михайловское не заехал: слишком торопился назад, в неколебимый град Петров. Но включим в наш подсчет и эту поездку, раз уж между Тригорским и Михайловском всего десять километров. Торопился Пушкин и во время своего последнего пребывания в Михайловском – в апреле 1836 года. Уехал уже через неделю. Словно чувствовал, что надо срочно доделывать дела в столице: до смерти оставалось девять с половиной месяцев. Один раз, в ноябре 1826 года, Пушкин преодолел дистанцию между Москвой и Михайловским, а это уже за 650 километров. Причем именно на этой трассе с поэтом произошло более чем серьезное ДТП. 23 ноября коляска с Пушкиным – отъехав сотню километров от родового имения и хорошо разогнавшись, – переворачивается. Пушкин был, как бы мы сейчас сказали, не пристегнут, поэтому легко и стремительно вылетел из транспортного средства. Хорошо, что физическая подготовка поэта была на высоком уровне, а то не видать бы нам "Медного всадника", последних глав "Онегина" и прочих шедевров русской мысли. У меня помят бок, болит грудь и я не могу дышать… - пишет в письме по-французски Пушкин и три недели лежит в псковской гостинице, приходя в себя. Петербург - Москва У Александра Сергеевича было 15 прямых путешествий между двумя столицами, когда он не останавливался ни в имении Вульфов Малинники на границе новгородской губернии, ни в привлекательных тверских деревнях, а пытался как можно быстрее добраться до места назначения. В июле 1811 года 12-летний Пушкин со своим дядей Василием Львовичем впервые добираются из Москвы до Петербурга за 4 дня – будущий национальный гений ехал поступать в Царскосельский лицей. В первый день преодолели 226 километров, добравшись до Торжка за 15 часов. Так начались путешествия Пушкина. В 1830 году после помолвки в Москве, Пушкин выехал в Петербург, а приехав в столицу и выскочив из коляски на Невском проспекте – тут же увидел на углу с Садовой… своего отца! Пушкин вообще коллекционировал случайности – помните встречу с арестованным Кюхельбекером в деревне Залазы? В том же году Пушкин устанавливает антирекорд, добираясь в Москву за 5 дней, но всё потому, что едет вместе с Вяземским. А если с другом вышел в путь – время замедляется или вообще сходит на нет (об удивительном путешествии в 15 верст с остановленным временем – в конце этой главы) . В декабре 1831 года оженившийся Пушкин впервые едет из Петербурга в Москву в дилижансе, причем до Валдая он едет в летней 4-хместной карете, а затем пересаживается в зимний дилижанс. И доезжает за те же 4 дня. Интересно, что из Петербурга до Михайловского Пушкин также доезжал на 4-ый день, а ведь это примерно на 270 км меньше. Видимо, всё дело в качестве дороги. Московско-петербургский тракт был правительственным, это было самое что ни на есть шоссе, особенно от Новгорода до Москвы. Ну и потом вообще – нельзя же ехать быстрее по неправительственному тракту, так же, как нельзя обгонять экипаж императора. Это дерзко. Ну, и в октябре 1832 года Пушкин доехал из Москвы в Петербург так называемым "поспешным дилижансом", то есть прямым неломающимся скорым с постоянным попутным ветром – за 3 дня, и это был его рекорд скорости. Три самые большие путешествия в жизни Пушкина. 1. На первом месте – путешествия по дорогам южной ссылки 1820-1824 годов. Вот примерный маршрут: Петербург – Великие Луки – Киев – Пятигорск – Тамань – Гурзуф – Бахчисарай – Симферополь – Одесса – Кишинев. В предыдущих главах уже описывались эпизоды одесского и кишиневского периода южной ссылки Пушкина. Максимальная амплитуда путешествия ( от Петербурга до Гурзуфа ) – более двух с половиной тысяч километров. Широка страна его родная. 2. На втором месте нелегальная поездка в Арзрум ( сейчас это город Эрзерум на северо-востоке Турции – по населению соответствует Белгороду, Брянску, а также городу невест Иваново ). Не уведомив спецслужбы и лично графа Бенкендорфа, Пушкин в мае 1829 года бросается в сторону южного театра военных действий, чтобы срочно испытать наслаждение в бою, пока не кончилась война. 14 июня, подхватив пику павшего казака, Пушкин пошел бесшабашно таранить турок, появившихся возле русского лагеря. Еще не зная, что из Москвы прибыл крутой воин, турки полагали, что у них есть какие-то шансы. Пушкина вовремя остановили, отобрали пику и развернули обратно в лагерь ( в нашей Армии штыки, чай, найдутся – без тебя тут казаки обойдутся ). Поэт не обижался: работа проделана, ощущения испытаны, цель достигнута. Только вот потом рассерженный Бенкендорф увидел в пушкинском путешествии своеволие, а эпоха своеволия уже закончилась... Маршрут своевольной поездки таков: Москва – Орел – Воронеж – Новочеркасск – Владикавказ – Казбек – Тифлис – Арзрум. Максимальная амплитуда путешествия ( от Москвы до Арзрума ) – 2450 километров. 3. В августе 1833 года Пушкин едет в научно-краеведческую поездку по центральной части России, на этот раз – получив дозволение императора и официальный отпуск на четыре месяца: Петербург – Москва – Нижний Новгород – Казань – Симбирск – Оренбург – Уральск – Болдино . Пушкин собирал материал для своего исторического исследования о Пугачеве, – в Оренбурге ориентироваться на местных просторах ему помогает Владимир Даль. Они познакомились годом ранее в Петербурге. А через три с половиной года умирающий Пушкин подарит Далю, сидевшему у изголовья кровати, свой перстень. В Казани, в сентябре 1833 года, вполне могла произойти встреча двух гениев – русского языка и высшей математики, Пушкина и Лобачевского, который на тот момент был ректором Казанского университета. Но каждый торопился по своим делам, – так и не повидались. Особенно удался поэту финал путешествия: вторая болдинская осень принесла нам, среди прочего, "Медного всадника" и "Пиковую даму". Максимальная амплитуда путешествия ( от Петербурга до Оренбурга ) – около 2200 километров. Слышится родное Одно из самых своих блестящих меланхоличных стихотворений Пушкин написал как раз на дорожную тему. В ноябре 1826 года, – вы еще не забыли? – Пушкин, выехав из Михайловского, попадает в ДТП, отлеживается три недели в Пскове и возвращается в Москву. Именно в это непростое травматичное время и появляется на свет стихотворение "Зимняя дорога" – там борзая тройка несет путешественника к милой под утомительный звон колокольчика, на фоне печальных заснеженных полян, печально освещенных лунным светом. Пару слов о стихотворении: Грустно, Нина: путь мой скучен – сжатый образ древнерусской тоски в пяти словах и двух знаках препинания. Лучший ответ на повседневный вопрос "как дела?", безотносительно того, зовут ли собеседника Ниной. Что-то слышится родное в долгих песнях ямщика… – способность и возможность услышать родное – одна из основных отличительных особенностей обитателей этой планеты. Сегодня мы пользуемся другой лексикой – например, говорим в подобных случаях – "я с тобой на одной волне" , ловко привлекаем тонкие вибрации и плавно переходим к теории струн… Но Пушкин говорил просто и точно. Услышать родное – значит понять и отозваться. А понимание, как известно – это исключительно верный ориентир, выводящий к счастью. Самое обидное – прожить всю жизнь и так и не услышать, не ощутить родного. Всю-то я вселенную объехал, нигде милой не нашел… Пробег поэтов Итак, поезда в России при Пушкине еще не пошли, и перемещались люди пешком или на лошадях, преодолевая при этом огромные расстояния. Из поэтических богатырей первой половины XIX века Пушкин занимает второе место по "пробегу" в течение жизни. За 36 с половиной лет поэт проехал по дорогам России приблизительно 38 тысяч километров, выехав однажды на северо-восток иностранного государства – Турции. В среднем более тысячи километров в год, считая от рождения. На третьем месте – молодой и воинственный Лермонтов с результатом в 29 тысяч километров. На момент смертельной дуэли ему было 26 лет и 9 месяцев. Лидирует же – другой Александр Сергеевич: Грибоедов. Поэт и дипломат проехал за свою непродолжительную жизнь (его возраст плавает в пределах 5 лет из-за даты рождения, но согласно той дате, которую предпочитал он сам, ему в день разгрома русского посольства в Тегеране было 34 года) 45 тысяч километров. То есть Грибоедов – единственный русский литератор, который преодолел за свою жизнь земной экватор (40 тысяч километров) . Расстояние между Петербургом и Тифлисом Грибоедов проехал в разные стороны 13 раз. Максимальная скорость кареты вычисляется из фразы возмущенного Чацкого в первом действии грибоедовской комедии – Я сорок пять часов, глаз мигом не прищуря, Верст больше седьмисот пронесся, - ветер, буря; Это примерно 17 километров в час. Но Чацкий, во-первых, ехал по правительственному хайвэю, а во-вторых, как и герой стихотворения "Зимняя дорога", очень торопился к своей милой, впрочем, милой не оказавшейся. Так что среднюю скорость в среднем по России лучше взять за 12-13 километров в час с учетом наших дорог, климатических условий и того, что не все автомедоны наши бойки . В этом случае получается, что за свою жизнь Грибоедов провел в пути около 3 800 часов, Лермонтов около двух с половиной тысяч, а Пушкин – около 3200 часов. В дороге люди тогда не утыкались в смартфоны – их просто еще не было. Читать было трудно из-за качества дорог – трясло. Поэтому приходилось много думать, размышлять, разгоняя нейроны головного мозга. 3200 часов чистого размышления. Вот это уединение! Ни огня, ни черной хаты, Глушь и снег… Навстречу мне Только версты полосаты Попадаются одне… Лучшая дорога Пушкина 19 августа 1833 года Пушкин и Соболевский прибыли в Торжок (начинается научно-краеведческая, пугачевская экспедиция Пушкина) и заночевали в гостинице Дарьи Пожарской (к Дмитрию Михайловичу Пожарскому, благодаря которому мы не работаем 4 ноября, Дарья не имеет никакого отношения) . Соболевский свирепствовал на нечистоту белья… 19 августа 1834 года (ровно через год!) Пушкин, направляясь в свою последнюю болдинскую осень, снова проезжает Торжок и снова останавливается в гостинице у Дарьи Евдокимовны Пожарской. Мелочь, а удивительно. Удивительное вообще клеилось к Пушкину. А теперь о лучшей дороге. 20 августа 1833 года, находясь еще в Торжке (уж больно хороши Пожарские котлеты) , Пушкин пишет жене: 18 августа погода прояснилась. Мы с Соболевским шли пешком 15 верст, убивая по дороге змей, которые обрадовались с дуру солнцу и выползали на песок. Пускай ленивый и уставший представляет – как бы он поужинал с Александром Сергеевичем, заскочив в "Яр" на четверть часа. А мы вообразим лучше такое: Лесная дорога. Тепло, погода прояснилась. Солнце еще не собиралось устраиваться на ночлег и прислушалось к разговору, за которым Пушкин и Соболевский не замечали пятнадцати верст. Говорили как всегда – о том, что было, есть и будет. Мешали змеи, выползавшие на солнечную песчаную дорогу. А что, если змеи – это бессердечные кредиторы и ненавистные цензоры, а самая большая и неприятная змея, явившаяся на дорогу из леса – это граф Бенкендорф? Пушкин и Соболевский, немедленно вооружившись палками, отвели душу: поверженные змеи навсегда остались лежать на песке. Друзья продолжали разговор. Всё остальное не имело значения. Подписывайтесь на ютьюб-канал "Лекции Сергея Сурина" ! Выложены циклы лекций: "Царскосельский лицей – знакомый и неведомый" и "Грибоедов: практика срединного пути". Готовится цикл "Михаил Лермонтов: повседневная практика роковых случайностей".