Мир не вправе забыть, как пылал разрушенный Сталинград 79 лет назад
Память погибших почтил и волгоградский губернатор Андрей Бочаров.
Четвертый воздушный флот люфтваффе 23 августа 1942 года разрушил Сталинград за несколько часов, превратив процветавший город в пылающие руины. Мир не знал столь массированной воздушной атаки и, дай бог, не узнает никогда больше.
Немецкие летчики совершили порядка двух тысяч самолетовылетов. Около тысячи самолетов различных типов в несколько заходов сбросили на Сталинград за несколько часов не менее тысячи тонн боеприпасов, чередуя тяжелые фугасы с зажигательными бомбами. Сталинград превратился в гигантский костер. Только за 23 августа, - а массированные авианалеты продолжались несколько дней, - по данным историков, погибли от 40 до 90 тысяч человек. Не меньшее число людей получили ранения. Не будем забывать, что основная часть населения города не была эвакуирована. Напротив, в городе находились эвакуированные из других регионов.
Были разрушены свыше 300 городских предприятий, уничтожена транспортная инфраструктура, водопровод, связь. Горела Волга - на поверхности воды пылали разлившиеся нефтепродукты.
Советская авиация и зенитная артиллерия 23 августа 1942 года уничтожили от 90 до 120 немецких самолетов. Не будем забывать, что все это время Сталинград атаковали с севера немецкие танки - зенитные орудия использовались и для их сдерживания.
О том страшном дне написал, в числе многих прочих, выдающийся писатель Виктор Некрасов в своей знаменитой книге «В окопах Сталинграда»:
«Немцы летят прямо на нас. Они летят треугольником, как перелетные гуси. Летят низко – видны желтые концы крыльев, обведенные белым кресты, шасси, точно выпущенные когти. Десять… двенадцать… пятнадцать… восемнадцать штук… Выстраиваются в цепочку. Как раз против нас. Ведущий переворачивается через крыло колесами вверх. Входит в пике. Я не свожу с него глаз. У него красные колеса и красная головка мотора. Включает сирену. Из-под крыльев вываливаются черные точки. Одна… две… три… четыре… десять… двенадцать… Последняя белая и большая. Я закрываю глаза, вцепляюсь в перила. Это инстинктивно. Нету земли, чтобы в нее врыться. А что-то надо. Слышно, как «певун» выходит из пике. Потом ничего нельзя уже разобрать.
Сплошной грохот. Все дрожит мелкой противной дрожью. На секунду открываю глаза. Ничего не видно. Не то пыль, не то дым. Все затянуто чем-то сплошным и мутным. Опять свистят бомбы, опять грохот. Я держусь за перила. Кто-то сжимает мне руку, точно тисками, выше локтя. Лицо Валеги остановившееся, точно при вспышке молнии. Белое, с круглыми глазами и открытым ртом. Исчезает.
Сколько это длится? Час, два или пятнадцать минут? Ни времени, ни пространства. Только муть и холодные шершавые перила. Больше ничего.
Перила исчезают. Я лежу на чем-то мягком, теплом и неудобном. Оно движется подо мной. Я цепляюсь за него руками. Оно ползет.
Мысли нет. Мозг выключился. Остается только инстинкт – животное желание жизни и ожидание. Даже не ожидание, а какое-то – скорей бы, скорей, что угодно, только скорей. … Вокзал горит. Домик правее вокзала горит. Там, кажется, была редакция какая-то или политотдел. Не помню уже. Левее, в сторону элеватора, сплошное зарево. На площади пусто. Несколько воронок с развороченным асфальтом. За фонтаном лежит кто-то. Брошенная повозка, покосившаяся, точно на задние лапы присела. Бьется лошадь. У нее распорот живот и кишки розовым студнем разбросаны по асфальту. Дым становится все гуще и чернее, сплошной пеленой плывет над площадью. … Бомбы попали в Дом Красной Армии и угловой дом напротив, где был госпиталь. Южная часть города вся горит. Попало в машину с боеприпасами, и они до сих пор еще рвутся. У одной женщины голову оторвало. Из кино выходила. Там человек двадцать погибло. Как раз сеанс кончился».
Тимур Танин
Фото: иллюстрация из книги Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда», «Военное издательство министерства Вооруженных сил Союза ССР», 1948 год